НАШИ ПУТЕШЕСТВИЯ

Разработает, любой каприз за ваши деньги)) Другое дело, что и сдерет за это немало.

НО: это уже никогда не будет приключением. И главный вопрос здесь, как и в самтуризме вообще - это вопрос ответственности. Ты всегда знаешь, что есть рядом люди, которые тебя сюда затащили и которым ты за это кругленькую сумму отвалил - вот пусть они и напрягаются, хоть на руках машину несут, а я в сторонке постою. За что я им деньги-то платил? Вот пусть и мучаются, а я буду праведно негодовать в стороне. Ведь любые серьезные накладки в организованном туре так и воспринимаются - с негодованием в той или иной степени.

Самтуризм - это готовность самому отвечать за любые завихрения в собственном путешествии. Но только эта готовность дает в результате дух настоящего приключения, свободы и чувства, что весь мир - твой. Опять же - негодовать на самого себя глупо, разрушительно для психики и мало кто может делать это долго. Поэтому здравый ум очень скоро переводит неполезное сожаление о просчете в ощущение невольного и не планируемого, но приключения. Но это невозможно объяснить, надо всего лишь один раз попробовать)))))

Вот именно этого и не хватает в организованном туре... Что мир - твой!
Жду продолжения, как соловей лета )))

День одиннадцатый

Про сказочный лес и лошадиные силы

Я открыла багажник машины. Из щелей посыпался песок и красная пылюка. После черной дороги машина была покрыта красной пылюкой от ушей до кончика хвоста. «Говорил я вам, нечего машину мыть!» - торжествовал Кир. Мы с Лесей грустно вздохнули – засыпанная красной пылью, я окончательно и безоговорочно перешла на Лесину сторону. Машину однозначно стоило помыть. Стараясь не прислоняться к хондиным бокам, мы затолкали чемоданы в багажник и отправились на покорение горы Дой Интанон.
Дой Интанон (Doi Inthanon) – преддверие Гималаев, самая высокая точка Таиланда. Когда-то Дой Интанон величалась Дой Ангка (Doi Angka). Но тайцы, как мы уже выяснили, крайне не чужды страсти к вечному переименованию. Свое нынешнее название гора получила в честь принца Интаравичанона, последнего правителя Чианг Мая, который финансировал изучение этих областей. Как водится, прах отличившегося принца был помещен на вершине горы.

В 1972 гора и прилегающая к ней немалая область были объявлены шестым национальным парком страны. Сегодня национальный парк занимает более чем 1 005 кв. км и считается одним из самых известных и красивых национальных парков Таиланда. Большую часть парка занимают горы, покрытые вечнозеленым лесом с нехарактерными для тропического Таиланда соснами и дубами. Парк находится высоко над уровнем моря, поэтому климат здесь более прохладный. Дой Интанон – единственное место в Таиланде, где зимой может выпадать снег.

В парк мы въехали по не самой посещаемой южной дороге. Именно в этой части парка находится водопад Mae Ya высотой в 260 м (с метрами в разных источниках разброс). Если верить информационным буклетам, водопад считается самым высоким в Таиланде. Памятуя о преследующих нас водных катаклизмах, ни на что сверхъестественное в случае с водопадом мы не рассчитывали. Как оказалось - напрасно. Даже в условиях невообразимой жары водопад впечатляет. Не меньше впечатлили окультуренные тропы к водопаду и одинокий таец, методично сметающий с камней по берегам реки опавшиеся листья. Не зря в Таиланде национальные парки с иностранцев 200 бат за въезд дерут, ох не зря.









Высота Дой Интанон - 2 565 м. Говорят, что Дой Интанон для тайцев – все равно что Фудзияма для японцев, то есть место, в котором надо обязательно побывать. Ну, стало быть, и нам побывать надо. Прикинув, что с самого утра вожделеющих Интанона тайцев должно быть меньше, мы стартовали от водопада прямиком к вершине, оставив на обратную дорогу все остальные достопримечательности.

На дороге встретилась собака на мопеде и веселые тайцы, висящие по бортам тук-тука. Собачий хозяин фотоаппарату не обрадовался, веселые тайцы помахали руками. Чем они при этом держались – одному Будде известно.

Рядом с информационным центром расположен водопад Ме Кланг – излюбленное место для пикников среди местных туристов, рядом – одноименный Ват Ме Кланг (Wat Mae Klang).



Дой Интанон находится в противоположной от Mae Ya стороне парка. Как водится, для посетителей были оборудованы парковки и кафешки. Все для блага человека. Нет, таки однозначно не зря дерут по 200 бат за посещение парков.

Мы парковали машину, народ вокруг натягивал курточки. Термометр Хонды сообщал, что за бортом +22. Крайне непривычный после песков и верблюдов холод. «Ничего себе!» - поеживаясь, констатировала Леся. Все же человек – удивительно привередливое существо. Жара - он стонет по снегу и вожделенно поглаживает потрескавшиеся от долгих лет жизни на балконе лыжи. Выпадет снег – срочно подавай солнце, мулатку и выпить.

На вершине Дой Интанон расположен радиолокационный комплекс. Информационные таблички сообщают, что фотографировать комплекс строго запрещено. Что запретный плод сладок, известно даже ребенку. Вот и Кир незамедлительно вознамерился сфотографировать из-за кустов стратегический объект. «Интересно, а что будет, если я начну фотографировать? Прибегут солдаты и заарестуют?» - стал прикидывать варианты Кир. Тут у присутствующих разыгралась буйная фантазия. В ход пошли гипотезы о технике, засекающей фокусировку объектива и посылающей точно в цель отравленные стрелы (или смертельные лучи, или прибегает амбал и дубиной по голове, нужное подчеркнуть). Кир, оценивший художественную ценность стратегического объекта в сочетании с перспективой ненароком лишиться флэшки со всеми фотографиями (а вдруг и впрямь супостаты засекут и отымут!), махнул на объект рукой и углубился в лес, на поиски мемориального знака с надписью про самую высокую вершину и преддверие Гималаев.

Питер Джексон снимал свой Фангорн огорчительно не там. Да он, собственно, его и не снимал, а рисовал. Не иначе как по причине отсутствия натуры. Ну так вот, уважаемый Питер Джексон, самый что ни на есть толкиеновский Фангорн – это лес на вершине Дой Интанон. Совершенно фантастический лес. Сказочный лес. Удивительный.

Специалисты говорят, что лес на Дой Интанон уникален и не встречается больше нигде в мире. Причина этому – особый климат на вершине, постоянно укутанной густыми туманами. В тех местах, где туманы стоят особо плотно и особо долго, горные склоны покрыты вечнозеленым лесом со многими эпифитами. Эпифиты – сейчас я немного поумничаю - это такие хорошие растениями, они живут на стволах деревьев, но при этом не питаются от дерева, как нехорошие растения-паразиты. Постоянные туманы, в которых купаются правильные растения, снабжают эпифитов достаточным количеством влаги. Заросшая огромными деревьями, окутанная зелеными мхами, гора производит совершенно потрясающее впечатление. Не зря тайцы рвутся ее посетить.

Немного ниже обнаружилась крайне окультуренная природная тропа. Уходить из сказочного леса не хотелось, так что тропа пришлась совершенно кстати. По деревянному настилу с перилами мы протопали по лесу в полной гармонии с собой и природой. Гармония была абсолютной, пока сзади не материализовалась группа китайских товарищей. Китайцам надо организовать бизнес – рейдерские захваты при полном непротивлении сторон. С места, где появляется группа китайских туристов, всё живое исчезает мгновенно и добровольно. Китайские товарищи пронеслись через лес «свиньей», напугав заповедную живность.







По дороге на парковку нашлась кофейня. Пока мы с Лесей заказывали свой латте, Кир усмотрел в предлагаемом «на погрызть» ассортименте «garlic bread». Сочетания несочетаемых вещей, как то «кофейня» и «чеснок», было достаточно, чтобы пробудить в Кире неподдельный интерес. Кир, как все мальчики, любил эксперименты. Купленный гарлик бред представлял собой хрустящие кусочки белого хлеба с ядовитым вкусом чеснока, политые сладким сиропом. На мой взгляд, сочетание было убийственным. Кир слопал кусок, запил это безобразие кофе, глубокомысленно заметил, что «прикольно» и утащил пакет в машину с обещанием съесть позже.

Так мы заполучили очередного питомца и новый ежедневный вопрос. «Ну что, гарлик бред будешь?» - каждый раз ехидно спрашивала я Кира, пытаясь на ходу откопать в заваленном гарлик бредом и еще какими-то недогрызенными сверточками подлокотнике бутылку с водой. Гарлик бред, изящно пованивая чесноком, прожил долгую и содержательную жизнь. Он доехал от кофейни на вершине Дой Интанон в подлокотнике Хонды до Пхукета, осмотрел весь остров и отправился в мусор только накануне возврата машины прокатной конторе.

По пути с вершины остановились рассмотреть размытую дождями дорогу. «Не хило так!» - сказал Кир. Неуправляемая вода снесла в обрыв изрядный кусок асфальта с трассы, изобразив на фотографиях со спутника хорошо заметную просеку. Теперь понятно, куда делась впечатлившая нас «черная дорога». Не особо чтящие технику безопасности тайцы на этот раз обустроили все чин чином: обнесли пролом канатами и поставили мигающий красным светофор. Светофор питался солнечным светом и службу нес исправно. «У них даже на вершине горы асфальт отличный и светофоры на солнечных батареях!» - с грустью произнес Кир. Мы с Лесей вздохнули – сравнение в очередной раз не способствовало росту патриотизма.

Мне по горам лазить понравилось, и я потащила своих спутников на природную тропу Nature Trail Kew Mae Pan. На тропе были обещаны красивые виды, этого было достаточно, чтобы тропа мне сильно понадобилась. Опять же, со стоянки открывались красивые виды на заросшие лесом склоны.





У будки рейнджеров выяснилось, что по тропе одним ходить ни-ни, низзя. Только с проводником. И еще рассчитаться на первый-второй и в тетради специальной записаться. Пока мы размышляли, сколько времени можем уделить тропе и можем ли вообще, проводник топтался рядом и мешал совещанию. Мы с Киром идти хотели, Леся не очень. «А сколько это по времени займет?» - с надеждой употребила проводника в корыстно-информационных целях Леся. «Три с половиной часа!» - уверенно доложил тот. Лишних трех с половиной часов у нас не было. Леся приободрилась. Пришлось посовещаться еще. «А если мы …run-run-run?» - Кир убедительно изобразил бодрого бегуна. «Не получится!» - в голосе проводника обнаружились нотки снисходительности, – «тропа идет в гору!» На всякий случай он выразительно изобразил гору рукой, после чего оглядел нас с Лесей и наши шлепанцы. Мы с Лесей друг друга оглядывать не стали, ограничились сандалиями. «А в такой обуви идти можно?» - предприняла последнюю попытку сбежать Леся. «Можно!» - разрешил проводник. И мы пошли.

Уже через пять минут пути стало ясно, почему проводник озвучил свои «три с половиной часа». Он довел нашу компанию до какого-то указателя и ткнул пальцем – мол, ватерфол, пожалста. Ватерфол оказался лужицей, стекающей с метровой скалы. Мы категорически не впечатлились. Пока мы не впечатлялись, проводник утроился на лавке и начал строчить смс. Пришлось выразительно постучать копытом рядом с лавкой. «Let’s go!» - намекнул товарищу Кир, – «run-run-run!»

Тропа шла по плотному лесу. Кроны деревьев совсем не пропускали свет, а вместе с ним и жару. Временами проводник останавливался, чтобы показать гостям какую-нибудь диковинку – следы медвежьих когтей на стволе, замысловатую травку, причудливо изогнутый корень. Мы бросались рассматривали очередной корешок, наш провожатый хватался за телефон. Телефон, надо понимать, работать в густом лесу на высоте в 2000 метров отказывался с завидной регулярностью. В этом случае алгоритм отправки смс менялся: телефон надлежало разобрать на доступные простому пользователю составляющие, вытащить сим-карту и аккумулятор. Сим-карту следовало крепко зажать в кулачке и настроиться на медитативную волну. Медитативная волна притягивала другие волны и счастье оказывалось возможным. Действия нужно было выполнять строго в положении сидя, дабы ненароком не уронить вынутую симку в густую листву. Поиск места для задни положения «сидя» тоже требовал времени. Мы дружно били копытами, в Кировом «let’s go!» начинали звучать тревожные для проводника нотки. Проводник еще пару раз попытался словить убегающую волну. Вместо волны к проводнику пришла пара экспрессивных выражений на русском образном, без труда понимаемом в любой стране мира. Обиженный коварным GSM проводник со вздохом убрал телефон и бодро потрусил по маршруту.



Лес наконец закончился и мы вышли на вершину хребта. Проводник вдруг ловко юркнул в заросли и стал трясти небольшое деревце. С деревца свалилась круглая зеленая фигня, похожая на небольшую мягкую зеленую шишку. Довольный проводник вылез с фигней обратно на тропу и жестами показал, что его зовут Хуан это надо есть. «Отравит, супостат, как пить дать отравит! За телефон отомстит!» - пришли к общему выводу мы с Лесей. Зеленая фигня оказалась приятно кисловатой на вкус и сильно отдавала смолой.
В сезон – с декабря по февраль – склоны окрашивают в алый цвет кусты рододендрона. Интанон - единственное место, где в Таиланде растет редкий красный рододендрон. Зрелище, должно быть, фееричное. Нам осталось только включить фантазию.

На вершине хребта дул приятный охлаждающий ветерок. Багровые плечи, подарок от палящего солнца и приятного ветерка, обнаружатся уже вечером. А пока мы наслаждались видами на каньон. Дымка опять все портила, но виды все равно были потрясающими. Супостат попытался еще чем-то нас накормить. Мы вежливо покивали головами. Есть не стали. Мало ли, вдруг оно с зеленой шишкой в организме не подружится.







К началу тропы наша бодрая группа вернулась через полтора часа. «Три с половиной, три с половиной…» - презрительно фыркнул Кир. Леся купила в магазинчике у парковки какую-то экологически полезную дрянь с хлорофиллом. Дрянь выгодно отличалась зеленым цветом и напрочь отсутствующим вкусом. В принципе, все логично: полезное и вкусное в этой жизни – две параллельные прямые.

Дальнейший спуск с горы привел к двум пагодам, построенным на двух холмах. Две стоящие на возвышениях пагоды – одно из самых растиражированных изображений в буклетах, посвященных Дой Интанону. Пагода Phra Mahathat Methanidon установлена в 1987 г. в честь шестидесятилетия Его Величества Действующего Короля. Рядом расположена чеди Phra Mahatat Nopphon Phumisiri, установленная Королевскими Воздушными силами в 1992 г. в честь 60-летия королевы Сикирит.

Памятуя, что посещать религиозные объекты в непотребном виде нельзя, мы с Лесей полезли искать, чем бы облагородить себя перед посещением пагод. Кир рассматривал разбитый у подножия пагод сад с водопадиками, мы усиленно рылись в багажнике. В нескольких километрах от вершины было жарко, мысль о дополнительной одежде организм старательно отвергал. В результате я обмоталась парео и натянула еще одну майку – с закрытыми плечами. Леся откопала длинную рубашку. Кир отвлекся от кустиков, оценил наше преображение и потащил два пугала наверх. Тетеньки у входа на лестницы хихикнули, но входить не запретили. А никто и не обещал, что соблюдение приличий должно приносить эстетическое наслаждение.

От пагод открывался уже знакомый вид на каньон. Я в очередной раз повздыхала, представив, как роскошно смотрелись бы горные склоны в кристально прозрачном зимнем воздухе. Пришлось довольствоваться тем, что есть.

Мы продолжали спускаться с горы. Недалеко от следующей цели – водопада Вачиратан – мне на глаза попался указатель на деревню каренов Бен Соп Хэд (Ben Sop Had). Около 4000 семей каренов составляют основную часть горного населения парка. Мы с Лесей потребовали от Кира свернуть. Кир выразительно изобразил бровями отношение к внезапной женской прихоти. Туристические аттракционы в виде местных деревень стояли в кировом антирейтинге строчкой ниже хероватов. Но Кир, уже две недели умудряющийся принимать на себя огонь желаний двух женщин одновременно, уже научился впадать в медитацию, заслышав очередной каприз. Сто метров от дороги явно заняли бы меньше времени и нервов, чем попытка доказать, что ехать туда незачем. Мудрость определенно была одной из добродетелей нашего спутника. Кир свернул с дороги и порулил наглядно демонстрировать девочкам всю глупость их затеи.



Одновременно с нами к каренами подъехали оргтуристы. Полусонные от жары карены привычно похватали свои прялки и начали старательно изображать аутентичную горноплеменную жизнь. Девочки быстро признали глупость затеи – за аутентичной тайской жизнью определенно надо ехать не в туристические места. Тем более, что днем раньше этих нетуристических мест и аутентичной тайской жизни нам более чем хватило.

Водопад Вачиратан, обнаруженный сразу за деревней, в его полноводный сезон являет собой грандиозное зрелище. Падающий с высоты порядка 50 метров поток разбивается о гранит, рождая многочисленные радуги на фоне туманной завесы из мелких брызг. Нам, понятное дело, достались немногочисленные. Но все равно красиво.











У водопада Вачиратан обнаружилась наша стратегическая ошибка. Решив обследовать все точки интереса по пути с горы, мы не учли, что после полудня солнце на Вачиратане будет светить прямо в объектив. нимать водопад против солнца получалось не очень, следовало что-то предпринять. Пытливый русский ум нашел сбоку от водопада тропу. «Ага!» - только и дожидалась своей партии дурная голова, – «по тропе можно залезть наверх и посмотреть на водопад оттуда!» Тропа поползла в гору, мы поползли по тропе. Водопад терялся за кустами. Тропа все круче забирала вверх. Кусты не уступали. Жара добралась таки до Интанона, карабкаться в гору становилось все труднее. Подлая тропа, как-то неожиданно трансформировавшаяся в подобие лестницы со ступенями из валунов, и не собиралась заканчиваться. «Ну если тропа есть, значит она куда-то ведет?» - мы напрочь забыли, что логика и Таиланд – понятия, пересекающиеся редко.

Спортивный Кир упорно лез по ступеням. Наш с Лесей энтузиазм плавился на жаре, как забытый на приборной панели авто пломбир. На очередном валуне силы закончились бесповоротно, мотивация подвига перестала прослеживаться. Мы с Лесей, приняв классическую позу «зю», пытались отдышаться и почти собрались капитулировать. Тут голос подал забравшийся таки наверх Кир. «Идите сюда! Только быстрее! Ну идите же!» - Кир зазывал нас таким заговорщецким тоном, что не отреагировать было невозможно.
В любом деле нужен стимул. Ничего мощнее любопытства в качестве стимула для женщины еще не изобретено. Получив пинок от стимула, мы с Лесей мгновенно забыли, что минуту назад уже готовы были демонстрировать миру собственные трупы, и в момент оказались наверху. Представшее перед глазами зрелище было настолько невероятным, что третьим трупом Кир не стал, хотя имел все шансы. На вершине (!) горы (!!), по пути на которую мы с Лесей чуть не умерли (!!!) стояла машина (!!!!). В машине мирно спал таец. Все дышало покоем и умиротворением. «Все-таки не надо было ее есть!» - вспомнила я про зеленую шишку. «Обалдеть!» - сказала Леся. – «А как это???»

Звуки, доносящиеся с трассы, доходчиво объяснили, как это. Все это время мы карабкались в гору параллельно дороге, по которой приехали к водопаду. «Нет, ну надо же – полчаса ползти в гору, чтобы увидеть машину с тайцем!» - всю обратную дорогу потешался Кир. Мы с Лесей хихикали и бодро ломились вниз. Вот она – волшебная сила стимула.

На стоянке очень кстати обнеружилась мороженщица. Сиреневое черничное мороженое удачно запивалось зеленым хлорофиллом, солнце клонилось к закату, поверхностное знакомство с Интаноном пора было завершать и стартовать к следующей ночевке – в Лампанг.

Лампанг возник в маршруте так же случайно, как и Ме Сарианг. Мы с Лесей в очередной раз рассматривали карту в попытках уложить в логичный маршрут все наши нелогичные запросы. По всем расчетам выходило, что где-то в окрестностях Лампанга нас застигнет ночь. «Придется ехать в Лампанг, мать его…» - задумчиво почесала затылок Леся. С этой минуты призванный закрыть дыру в маршруте Лампанг назывался исключительно «мать-его-Лампанг».

В «мать-его-Лампанг» мы приехали еще засветло. Город оказался вовсе не крошечным и совсем не попой мира. Отель Wienglakor впечатлял постояльцев интерьерами и большим черным роялем. Рояль что-то интимно играл сам себе. Из панорамных окон номеров открывался вид на город. Леся осмотрелась и милостиво даровала «мать-его-Лампангу» его прежнее название.





В путеводителях написано, что Лампанг – единственное место, где в качестве транспорта еще используется гужевой. Безбожно врут, надо сказать. То есть гужевой транспорт есть. Стоят себе нарядные лошадки, запряженные в маленькие повозки, и ждут начитавшихся путеводителей туристов. Спрос, как известно, рождает предложение даже в тайской глуши. А Лампанг, как мы уже выяснили, не такая уж и глушь.
При виде выползающих из отеля фарангов «лошадевожатые» оживились. Зря, что ли, фарангам в путеводителях про гужевой транспорт рассказывают? Фаранги сопротивляться не стали и влезли в повозку. Следующие полчаса мы со скоростью одной лошади неторопливо цокали по самой оживленной трассе, проходящей через город. За нами выстроилась длинная вереница машин. Машины тихо ехали за пресловутым гужевым транспортом, не выказывая ни малейшего признака беспокойства. Не в пример Москве, на тайских дорогах все равны, и одна лошадиная сила, и двести одна. И асфальт у них на жаре не плавится. И еще он ровный. И светофоры на солнечных батареях в горах. Отвратительно.









Перед тем, как завернуться в одеялко, я подошла к окну. За окном светились огни ночного города. Цивилизация бессовестно возвращалась в нашу жизнь.

Эх, какая красота! Пойду перечитывать с начала, а там, глядишь, и окончание появится.

А вот тут маленькое желтенькое - это тоже живность или так, листочек какой-то?

Тихо-тихо! Тсссс...Не вспугните... Ведь продолжение будет??? Да, ведь? Будет?

По-моему или как. Листочек))



Должно)) А то меня совесть загрызет))))

День двенадцатый

Про нано-мойку и спины Будд

«Всё, на грязной машине мы никуда не поедем!» - с утра наш единственный мужчина попал под тяжелую артиллерию мощностью в две упёртых женщины. Кир, проделавший с упомянутыми женщинами уже половину пути, между своим нежеланием тратить время на мойку и своими же нервами в очередной раз сделал правильный выбор и пошел узнавать на ресепшн, где тут в окрестностях можно успокоить двух девушек, коим взбрело ездить непременно на чистой машине. Мойка обнаружилась на заправке аккурат напротив отеля и должна была открыться в девять. Вот нет на тайцев нашего Прохорова, он бы им быстро объяснил, что работать надо по 24 часа в сутки, желательно без выходных и с неискоренимым энтузиазмом в глазах. А без Прохорова у тайцев даже заправки работают максимум до семи вечера и крайне редкие из них - по выходным. Разболтались, понимаешь ли.

Без пяти девять на мойке царила тишь, гладь и благодать. «Нам бы машину помыть!» - грязная Хонда возникла на светлом горизонте работников заправки дисгармоничным черным облаком . «А мойка еще закрыта!» - нарушить неспешный ритм тайской жизни не смог бы даже конец света. Тут уже и Кир втянулся в решение задачки - машину надлежало помыть. Мы подъехали к мойке и убедительно изобразили намерение стать частью ландшафта – то есть стоять тут или до того самого конца света, или до пробуждения у тайцев желания посмотреть на часы и заняться работой. Для каждого, кто немного поближе познакомился с нетуристическим тайским сервисом, было понятно, что в ответе на вопрос, что настанет раньше – трудовой порыв или конец календаря майя – были варианты.

Наконец до тайцев дошло, что просто так мы не уедем и работать все же придется. Мальчик махнул мне рукой, я заехала под навес поближе к шлагам. Мойщик включил воду, мы втроем устроились в недосягаемом до брызг партере – наблюдение за процессом обещало быть увлекательным.

Мальчик помыл машину струей воды. Под пробивающимся под навес солнцем, усугубленным жарой, машина высохла в момент. На высохших боках подло нарисовалась красная пылюка в полном объеме. Мальчик рассмотрел безобразие, включил воду и начал повторный ритуальный танец вокруг Хонды. Брызги рождали на солнце маленькие радуги, высыхающие красные бока добавляли радугам цветного колорита. «Я ж говорил – фигня вся эта ваша бесконтактная мойка!» - авторитетно заявил Кир. Я провела пальцем по хондиному боку, на крыле моментально образовались грязные подтеки. Мальчик выключил бесполезную воду и исчез.

Спасать Хонду вернулся отряд из двух человек. Тайцы ничего не делают в одиночку. Увеличившийся отряд облил Хонду шампунем и стал оттирать хондины бока губками. Тут обнаружилась проблема – тайцы были традиционно маленькими, Хонда – высокая. Тайцы подпрыгивали, заскакивали на подножки и вскарабкивались на колеса. Зрители изгалялись с комментариями и веселились от души. Все были при деле.

На стадии «вытираем Хонду насухо» к отряду присоединился еще один боец. Теперь вокруг нашей машины подскакивали, подпрыгивали и забирались на колеса уже три человека, и всё шло к тому, что это не предел. Бойцы дотерли черные бока до блеска и объяснили на пальцах, что мне надо подъехать к будочке у заправки. Мы уже решили, что процесс – слава Будде - завершен, но не тут то было. В атаку на Хонду были брошены: пылесос, спрей для черноты колес, полироль для торпеды, жидкость для стекол, мастика для краски, еще один боец и начальник бригады. Бригада оттерла стекла изнутри, покрасила колеса в неприлично черный, нашла и отполировала мастикой какие-то никому не ведомые царапинки на бортах и вытащила из багажника чемоданы, мешающие пылесосу. Начальник отряда ходил вокруг машины, смотрел на ходнины борта под разными углами и находил очередные невидимые царапинки, на борьбу с которыми тотчас же бросалась все бригада. Мы с ошалевшим видом наблюдали, как вокруг нашей машины носятся пять человек.

Наконец результат удовлетворил господина начальника. Он еще раз обошел Хонду вокруг, не нашел изъянов и кивнул удовлетворенно. «Сто пятьдесят бат!» - озвучил результат начальник. Мы впали в ступор окончательно – сто пятьдесят бат за час работы, в результате которой нашу машину вылизали изнутри и снаружи? Нет, товарищ господин Прохоров что-то определенно не знает про бизнес. Мы вручили чаевые бригаде, вызвали уважение у начальника рассказом о своем маршруте и любви к Таиланду и расстались крайне довольные друг другом.

Нас с Лесей, удовлетворенных утренней сбычей мечт, потянуло на осмотр храмовой архитектуры Лампанга. Кир, пробурчав, что у кого-то слишком много желаний с утра пораньше и эти кто-то могли бы и успокоиться уже, разглядывать местные хероваты отказался категорически. Я припарковалась у Вата Шричум (Wat Srichum). Мы с Лесей вооружились фотоаппаратами, Кир – непробиваемым выражением лица. Из машины он выходить не стал.

У ворот храма обнаружился рынок, главным продуктом на котором был дуриан. Непередаваемо ароматным дурианом были забиты все палатки и багажники авто.



Ват Шричум – образец традиционной бирманской архитектуры – порадовал великолепной замысловатой резьбой по дереву.

Солнце поднималось выше, жара крепчала, дуриан на солнце вонял все сильнее. Мы решили не пугать Кира очередным объектом лампангской храмовой архитектуры и взяли курс на Сукотай. То, что очередной объект храмовой архитектуры находится в 20 километрах от Лампанга и мы направляемся именно туда, от Кира коварно сокрыли. Нервы единственного мужчины надлежало беречь, а скрывать правду до последнего – один из самых действенных женских способов беречь мужские нервы. На случай крайнего недовольства единственного мужчины женскими методами убеждения для Кира было загодя припасено объяснение. Храм находился по дороге, так что мы просто ехали мимо и заехали. Чего ж не заехать, если по пути. Если женщине очень нужно, она сможет убедительно объяснить мужчине даже то, что ворота гаража сами наехали на ничего не подозревающую об их коварстве машину.

Ват Пратат Лампанг Луанг (Wat Phrathat Lampang Lunag) отличался от уже виденных храмов. Расположенный на искусственной насыпи и окруженный высокой стеной, он больше походил на старинную крепость, чем на культовый объект. Всё дело в том, что ват Лампанг Луанг был построен на месте укреплений, защищавших подступы к Лампангу. Все дошедшие до наших дней части храма были построены в 15 веке и сохранились в отличном состоянии, что добавляет храму популярности. Еще одной причиной активной посещаемости храма является тот факт, что ват Лампанг Луанг не подвергся более поздним архитектурным усовершенствованиям и дошел до нас в почти первозданном виде – внутренний двор засыпан песком, а вихарн - главное здание храма - открыт всем ветрам.

Посетители попадают в храм по лестнице, охраняемой парой львов и традиционными змеями-нагами. Сразу за воротами стоит главный вихарн храма, позади него - чеди высотой 45 метров. Ворота южной галереи ведут к главному музею храма. Дорожка идет мимо дерева бодхи, ствол и ветви которого поддерживаются лесом опор.















Против вата Лампанг Луанг даже Кир отчего-то не сильно возражал. Мы с Лесей воспользовались неслыханной щедростью и погуляли по территории, рассматривая многочисленные постройки. Тут на помощь Киру, не собирающемуся долго бродить по очередному херовату даже несмотря на свою неожиданную лояльность к женскому коварству, пришла жара. Пришлось бежать в сторону мороженого, холодной воды и кондиционеру. Отпоив организмы ледяной колой, мы отправились в путь. В Таиланде почему-то вполне употребимая кола. Видимо, с какими-то особо важными элементами таблицы Менделеева в Тае напряженка, приходится бедным тайцам совать в колу несолидные натуральные продукты.

В Сукотай вела отличная скоростная магистраль. Знаки и частые развороты на хайвэе были, традиционная русская колея отсутствововала. Все в этой стране не как положено. На отличной дороге грех было не проверить, насколько в состоянии разогнаться наша Хонда. Я прижала шлепанцем педаль газа. «Мы собрались взлетать?» - поинтересовалась Леся. Опытным путем выяснилось, что взлетать мы не собрались. Стрелка добралась до 160 и замерла. Двухлитрового двигателя для взлета Хонде было явно мало. Пришлось перестать мучить движок, тем более, что на трассе начали возникать товарищи с полосатыми палочками.
На одном из постов Хонду остановили. Тайский гибэдэдэ (прости господи!) шник. Страж тайского порядка залез в окно, осмотрел нашу компанию и требовательно вопросил: «мяу-мяу?». «Что?» - судорожно пытаясь понять, что мы могли нарушить в пределах видимости блюстителя порядка, от «мяу-мяу» я обалдела окончательно. «Мяу-мяу!» - повторил товарищ. «Кир, чего он от нас хочет?» - взмолились мы с Лесей. Пришло время героя. Кир вслушался в «мяу-мяу» и быстро опознал в нем «driver licence». Я сунула права в открытое окно. Фразу «куда направляемся?» я идентифицировала уже самостоятельно. «В Сукотай!» - я предусмотрительно решила не пугать блюстителя порядка размахом наших транспортных замыслов. А то вдруг еще чего спросить захочет. Полицейский сличил фотографию на правах с моей озабоченной физиономией и пожелал хорошего пути. Интересно - где они доброжелательных и стройных в таких количествах берут?

В исторический парк Сукотая мы приехали в полдень. Солнце было в зените, жара стояла неимоверная. Кир попробовал сделать несколько фотографий, после чего напрочь забраковал освещение. Свет действительно не радовал - бьющие сверху лучи лишали изображения объемности и превращали голубое небо в белёсую дымку. На жаре развалины храмов отказывались поведать что-либо о былом великолепии и воспринимались исключительно как развалины. Мы посовещались и решили отправиться в отель, а в парк вернуться позже, благо входной билет позволял в течение дня въезжать и выезжать сколько угодно.

Отель Le Charme удачно располагался почти за воротами исторического парка. По мере удаления от тайского севера количество постояльцев в отелях огорчительно увеличивалось. В «Шарме» компанию нашей троице составила организованная группа немцев. «Девочки, какое у нас сегодня число?» - заинтересовался Кир, разглядывая фланирующих вдоль каналов с лотосами немецких пенсионеров. – «До девятого мая еще очень далеко?» Девочки задумались. Дни недели вместе с числами календаря остались в прошлой жизни. Коллегиально порешив, что хороший праздник не грех отметить и заранее, мы истребовали себе обед и разбрелись по номерам.

Сукотай – «рассвет счастья» - почитается тайцами как исток тайского государства. Речь, конечно идет не о современном городе, построенном в 12 км от руин древней столицы. Сукотай - город с древнейшей историей, начавшейся задолго до появления тайского государства. Расположенный на кхмерской территории, Сукотай управлялся князьями - вассалами кхмеров. В 1238 году два чиновника кхмерской империи – Банг Кланг и Па Муанг - подняли восстание, на которое слабеющая империя кхмеров не смогла отреагировать быстро и сильно. Сукотай становится независимым государством, Банг Кланг – его королем.

Насчет того, как двум заговорщикам удалось так быстро захватить город, существует легенда. Оказывается, Банг Кланг бессовестно подсмотрел, как монгольскому императору доставляют в сосудах воду из священного озера Лопбури, расположенного в Сукотае. Подслушивая и подглядывая, как гласит народная мудрость, можно узнать много интересного. Логично рассудив, что монгольский император напрягает подданых неспроста, Банг Кланг стал докапываться до истины и докопался таки – оказалось, что озеро освящено богами, и выпивший ее станет козленоч властелином мира, наделенным небывалой силой. Для начала Банг Кланг прекратил поставки живительной влаги конкуренту. А затем и сам употребил, после чего без труда захватил власть в Сукотае. Традиция тырить газ из трубы и пользоваться им в собственных целях, как выясняется, уходит корнями в глубину веков.

Надо ли говорить, что к воде, дарующей силу, в Сукотае относились более чем благоговейно. Не зря легенда о зарождении одного из самых красочных и популярных тайских праздников – Лой Кратонга, дня благодарения богине рек и водных путей – связана именно с Сукотаем. Жила, как повествует легенд, в Сукотае придворная дама по имени Нарн Ноппамас. Она обладала замечательным даром – создавать праздник каждый день. Ночью Нарн Ноппамас делала из банановых листьев и цветов маленькие кратонги в форме лотоса, ставила в них горящую свечу и пускала по воде. Завораживающее зрелище приводило в восторг зрителей и саму выдумщицу.

Красота, как известно, переживает века. Каждый год в ноябре тайцы празднуют Лой Кратонг – выбирают самую красивую девушку, нарекают ее на одну ночь Нарг Ноппамас и отправляются к воде, чтобы отправить горящие частички своего сердца богине Ме Конг. И как много веков назад, сотни кратонгов с мерцающими огоньками свечей приводят в восторг зрителей и участников церемонии.

Но вернемся в Сукотай. Спустя три десятка лет сын Банг Кланга Рама Камхенг (Rama Khamhaeng), превратит Сукотай в огромное государство, поглотившее значительную часть бывших кхмерских владений. В правление этого короля, считающееся золотым веком Таиланда, Сукотай вырастет до размеров нынешнего Таиланда, займет восточной части Бирмы и почти весь Малайский полуостров. Кроме территориальных приращений, король Рама Камхенг известен созданием тайского алфавита и письменность и возведением буддизм в ранг государственной религии.

После смерти Рамы Камхенга начинается закат Сукотая. Совсем немного времени понадобилось королевству, чтобы превратиться из рядового кхмерского города в могущественную империю, из нее – в заштатный город на задворках государства Аютайя. В 1767 году город был разрушен бирманским князем Схинбьютином, славящимся своей кровожадностью. Спасаясь от смерти, жители оставили город и больше сюда никогда не вернулись. Сейчас в древнем городе живут только многочисленные Будды.

С 1991 года древний Сукотай включен ЮНЕСКО в число памятников всемирного наследия. Случилось это важное событие после масштабной реставрации, проведенной в историческом парке. Более пяти веков, прошедших с того времени, как Сукотай покорился Аютайе, хватило для того, чтобы превратить былое великолепие в руины. Неумолимое время разрушило то, что не успели разрушить пришлые захватчики и местные жители. И только в 1977 году реставраторы начали собирать из руин то, на что сейчас приезжает смотреть тысячи туристов. Храмы и дворцы великой столицы. Былое величие Сукотая. Золотой век Таиланда.

Самые значительные сооружения парка сосредоточены внутри крепостных стен и рядом с ними. Как и полагается правильно устроенному тайскому городу, стены образуют в плане прямоугольник. Длина северной и южной стены — 2 км, западной и восточной — 1,6 км. Памятуя о своем многокилометровом проходе змейкой через старый город Чианг Мая, по парку мы предусмотрительно решили передвигаться на машине.

Главный объект исторического парка – ват Махатат, бывший в период расцвета Сукотая главным буддийским храмом Юго-Восточной Азии. Немного воображения - и можно представить себе, каким грандиозным было сооружение. Воображение понадобится еще не раз – дорисовать кхмерский Си Савай, окруженный прудом Трапанг Нгоен, построенный в шри-ланкийской манере Чана Сонгкрам и множество других построек, от которых до наших дней дошли порой только тщательно расчищенные реставраторами фундаменты да пара бережно собранных колонн.

К вечеру солнце устроило очередной пердимонокль. Как известно, статуи Будды смотрят на восход. В нежном свете раннего солнца Будды должны выглядеть потрясающе. Сейчас же клонящийся к горизонту ярко-красный солнечный диск бессовестно маячил прямо за статуями, ослепляя фотографа и фототехнику. «Вот зараза!» - выругался Кир и отправился на поиски угла, с которого можно было бы хоть как-то запечатлеть монументальные творения. Угол, надо сказать, искался плохо. Теперь у нас есть много спин сукотайских Будд.

Легенда гласит, что обилием Будд Сукотай обязан Бан Клангу. Став правителем, он все беспокоился, как вернее оградить от посягательств нажитую неправедным путем власть. А то неровен час - проснешься утром, глянешь в окно – а там вор у вора дубинку украл и уже к трону подбирается. Чтобы следящих за незыблемостью власти было больше, в Сукхотае были воздвигнуты многочисленные статуи Будды – лежачие, сидячие, стоячие. Если верить легенде, когда-то статуи были живыми и бродили по городу, защищая его от любых недобрых поползновений соседей. Умер город – застыли навечно его стражи.

Пока солнце еще позволяло, мы объехали весь парк с фотоаппаратами в руках. По идее, парк уже был закрыт, но никто не изъявлял желания нас из парка прогнать. Мы решили дождаться темноты – вдруг включат подсветку храмов? Надежда была слабой, в проспекте было написано, что иллюминацию включают только по праздникам. Но уезжать не хотелось. Закат, хоть и не принес долгожданной прохлады, но ослабил изнуряющую жару. Места на лавочках было достаточно, мы запаслись холодной минералкой и молча смотрели, как накрывает тьмой остроконечные чеди. Сейчас, в сгущающихся сумерках, ощущение повернувшего вспять времени накрыло с головой. Город больше не был мертвым. Город жил своей жизнью. О чем-то перекрикивались в листве невидимые птицы. Тонули в темноте древние храмы. Безмолвные камни, раскаленные за день беспощадным солнцем, уносили в ночь вековую историю былого имперского величия. Еще немного – и я безоговорочно поверила бы в существование параллельных миров.





Последние круги по парку мы наматывали уже в полной темноте, едва угадывая в чернильной ночи очертания уже знакомых сукотайских храмов.

В моей последней сукотайской фотографии - ни грамма постобработки. Зарево над древними храмами - последнее впечатление, которое оставил о себе величественный город.

В отеле немецкие туристы устроили коллективный ужин за длинным столом. К нашему приезду они уже почти дошли до состояния «щас спою!». Кир заказал холодного пива и пообещал, что если что, он сам споет. «Калинку». Отметит, так сказать, праздник Победы заранее. Пришлось во избежание международной напряженности зазвать Кира пить пиво на террасу моего номера – у виллы Кира и Олеси террасы не было.

Блок номеров-домиков с террасами, соединенных общим помостом над прудом с лотосами, располагался в самом дальнем от ресепшн и ресторана углу. Мой домик был крайним, свет горел только около него. Леся заявила, что она бы не решилась жить одна на другом конце отеля, особенно если учесть, что ровнехонько за домиком в отельном заборе есть ничем не закрываемый проход в чисто поле. Я пообещала Лесе крепко закрыть дверь и на известные провокации в виде угуканий и стука в окно не поддаваться. Мы выключили одну из ламп, оставленных заботливой горничной, пересчитали стулья и решили временно экспроприировать недостающее посадочное место с террасы соседнего домика. Тут-то и обнаружилось, что стулья сделаны из целых пней и поднять их сходу непросто. Кир немного погремел воруемым пнём о кафельную плитку террасы, обсудил с нами его вес и уже собрался выпить за удачное завершение очередного дня, как дверь соседнего домика отворилась.

Персонаж европейской внешности с колоритной бородой, облаченный в драные джинсы, не слышал ни одного Кирова «извините, мы не знали, что здесь еще кто-то живет». На классическом английском персонаж сурово выговаривал нам, что воспитанные люди, если хотят что-то взять, сначала спрашивают разрешения. Кир, поняв, что прервать монолог не удастся, извиняться вслух перестал и только кивал головой, старательно делая понимающе-виноватый вид. Мы с Лесей, успевшие напрочь отвыкнуть от любого проявления недоброжелательности в Тае, равно как и от соседей в отелях, только обалдело хлопали глазами. Кир успел таки ввернуть, что стул мы обязательно вернем, бородатый персонаж наконец наговорился и ушел к себе.

Традиционное вечернее обсуждение прошедшего дня под пивко свелось к предложениям, как эффектнее вернуть стул. Кир предложил посидеть подольше, потом притащить стул обратно и непременно сообщить соседу, что пень вернулся к хозяину. А, да, и обязательно поблагодарить за любезность – ведь именно так должны делать в ночи воспитанные люди? По мере убывания пива девчонки, все чаще хихикая, обставляли операцию «стул» коварными подробностями. Намечавшейся вакханалии положил конец Кир – он бесшумно вернул стул на соседнюю террасу, пожелал мне спокойной ночи и утянул Лесю спать.

Я успела залезть в душ, настроить кондиционер и почти было собралась отправиться в объятия Морфея, и тут вспомнила, что на террасе остались пакет с мусором и казённая открывалка. Воспитанные люди не могли себе позволить бросить мусор на всеобщем обозрении, тем более, что утренние шансы обнаружить его рассыпанным по всей террасе благодаря пришлому дворокоту были крайне велики. Пришлось одеться и отправиться спасать мусор и открывалку.

Стоило мне выйти, как на террасе возник сосед. Соседу не повезло, у него за стеной поселили клептоманку. Стырить плохо стоящий пень она уже пыталась, кто его знает, что ей придет в голову в следующий раз? Надобно следить. Вот сосед и следил. Заговорить не пытался. Дружелюбием в темноте не отсвечивал. Я забрала свой мусор, хмыкнула и гордо удалилась.

Уже заперев дверь, вспомнила про казённую открывалку. Заставила себя вернулась на террасу. Сосед нарисовался секунд через десять. «Какого черта ему надо?» - я на всякий случай припрятала открывалку подальше, вдруг сосед сопрет. Если вы услышите, как врачи убеждают, что паранойя не передается воздушно-капельным путем – не верьте им. Нагло врут.

Следующее явление соседа произошло секунд через пять после моего выхода за майкой. Майка сохла на перилах террасы, под террасой в пруду росли лотосы, и мне вдруг пришло в голову, что поднимающийся ветерок может отправить майку в пруд прямиком к лотосам. Сосед уселся на пень с айфоном, я продефилировала с майкой в руках к своему домику двери и как можно убедительнее хлопнула дверью. Хлопнуть дверью – вообще один из главных женских аргументов. Через некоторое время закрылась и соседняя дверь.

Наши с соседом попытки следить друг за другом напрочь отбили весь сон. Я еще немного поворочалась, взяла стакан с ледяным соком и отправилась взирать на лотосы и думать о вечном, забыв о данном Лесе обещании запереть дверь и не отсвечивать у дыры в заборе. Появившийся следом сосед ярким экраном ноутбука в момент испоганил дорожки, мастерски прокладываемые луной по глади пруда между роскошными лотосами. Бородатый террорист явно не простил несанкционированного пользования пнем и вознамерился отравить соседке-клептоманке вечер во что бы то ни стало. Я прикинула, стоит ли сообщить на ресепшн, что в отеле поселился маньяк, допила сок и ушла прятаться от маньяка под одеялом. Спокойной ночи желать не стала, оно маньякам ни к чему. Луна бесцеремонно пялилась в окно и подбивала устроить вредному соседу какую-нибудь пакость, но я ее провокации проигнорировала. Вот запасусь топором, халатом и героем – тогда пожалуйста. А пока – всем спать.