Вопрос о том, что можно выращивать в бескрайних горах без дорог, у посетивших Золотой треугольник и опиумные музеи неполиткорректно не стоял. Хотя, может, мы и зря на людей напраслину наводим. Может они тут укроп культивируют и капусту в кочаны скручивают. Невесть откуда материализовавшийся у обочины комрад с мачете точно шел с капустных грядок. Завидев нас, тоже малопонятно откуда материализовавшихся в этой глуши, товарищ остановился, оперся на мачете и надвинул шляпу пониже. Выражения глаз шляпа скрыть не успела. «Ну что, остановиться, сфоткаешь его? - подначил Кир. – Давай, ты ж хотела фоткать!» Словесные зарисовки возможных последствий моего репортерского ража удачно отвлекли от сетований по поводу дороги и скрасили очередной долгий километр. Гаечки уже давно открутились, катались по полу Хонды и мелодично позвякивали на перманентных ухабах.
Дорога в никуда завершилась на небольшой поляне. Дальше она раздваивалась, куда ехать было решительно непонятно. Состояние дороги не позволяло никаких маневров на ней, поэтому ошибка могла стать роковой. «Ну и?" - укоризненно призвала на помощь Великую тайскую мать Леся . «Представляете, если мы решим ехать по правой, а она обратно ведет?» - вроде как пошутил Кир. Выбор имел судьбоносное значение. Мы вглядывались в карты. Карты традиционно показывали Москву за углом. За раскаленным маревом я разглядела на поляне огромный камень, на камне сидел ворон и противно каркал. Затейливой вязью на камне было написано: «налево пойдешь – коня потеряешь». Морок был столь явным, что я с минуту терла глаза.
Кир взял бесполезную карту и двинул с ней в сторону одиноко стоящего на поляне дома. Это было, наверное, единственное жилье за последний час пути, причем совершенно не «аутентично-тайское» жилье. Рядом с вполне добротным домом даже обнаружилась спутниковая тарелка. В доме нас тоже заметили, и теперь в сторону Кира семенила тайка в розовой пижаме с Микки Маусом. Я потерла глаза еще раз. Розовый Микки Маус в тайской глуши был достоен Сальвадора Дали. Пока мы с Лесей рассуждали на тему «для чего строить в такой глуши добротные дома со спутниковыми тарелками», из открытого Киром окна машины донесся их с тайкой разговор. «Лесь, я от жары с ума сошла или они говорят по-английски?» - я окончательно отказалась отличать явь от миражей.
За окном Кир обсуждал нашу проблему с розовой пижамой. На бойком английском. Мы с Лесей усомнились в собственной адекватности и прислушались еще раз. Розовый Микки Маус и хороший английский в полнейшей попе тайского мира - это было уже слишком даже для Великого Дня. Кир тем временем выяснил следующее: дорог и правда две, обе ведут в одну точку и обе плохие. К объяснению, насколько плохие, присоединился прикативший на мопеде не иначе как с укроповых полей муж розового Микки Мауса. «Вы на этом сюда приехали??? - муж даже не пытался скрыть удивления. – Как вы это сделали?» «Интересно, а он считает, что мы с луны свалились?» - фыркнула в машине Леся.
Муж, владеющий английским похуже супруги, тем временем экспрессивными жестами рассказывал Киру о качестве каждой из дорог. На робкое Кирово предположение «а может лучше обратно?» муж размахивать руками перестал и сложил их в монументальный крест. Впрочем, про крест мы знали и без мужа. Предстояло выбрать из двух очень-очень плохих вариантов впереди менее плохой. Судя по жестам мужа, менее плохого варианта не существовало. Наш клиренс, коробку-автомат и отсутствие в этой коробке пониженной передачи муж охарактеризовал трехкратным протяжным «bad» и задумался. Тайцы – замечательные люди, они всегда готовы прийти на помощь.
Результатом раздумий стал вердикт: шансы проехать у нас есть только по левой дороге. Вот только там на этой дороге…тут муж опять начал экспрессивно изображать качество дорожного покрытия, сопровождая жесты словами «бум-бум». Я вспомнила, какое действо предлагают клиентам в качестве «бум-бум» девочки с Бангла. В переложении на историю с дорогой хорошего ждать явно не стоило. Муж, вознамерившийся нам помочь во что бы то ни стало, усадил на мопед розового Микки Мауса и поехал показывать дорогу. По уверению мужа, самый большой «бум-бум» ждал нас неподалеку, и если мы удачно
потра пообщаемся с дорогой, дальше проедем точно.
Участок дороги с обещанным «бум-бум» представлял собой размытый очередными потоками подъем в очередную гору с резким поворотом вправо. Поворот был слепым, его закрывала стоящая справа скала. «И что уж тут такого ужасного? – сказал уже и не такое видевший Кир. - Надо просто прижаться к скале, чтобы не попасть колесами в размытую колею, иначе мы тут навсегда на брюхо сядем». Тем не менее распределившиеся по подъему тайцы остервенело махали руками в обратном от скалы направлении. «Какого черта они меня в яму и обрыв гонят?» - возмутился Кир. Мы с Лесей пошли узнавать, какого черта, увидели то, что было скрыто от Кира скалой, на секунду уставились друг на друга глазами с блюдце и тоже начали остервенело махать.
Потом Кир скажет, что сначала не понял, чего эти четыре идиота так истерически портят ему хорошую траекторию. Кир не видел, что четко за поворотом его хорошая траектория превращается в яму глубиной в хондино колесо. Зато преследующая Кира слева яма за скалой волшебным образом превращается в худо-бедно проезжаемую колею точнехонько в том месте, в котором превращается в яму первый видимый Киром отрезок. Телепортироваться со ставшего вдруг плохим места на хорошее место парой метров левее шансов не было, нужно было снизу аккуратно забирать в левую яму, молясь о том, чтобы не застрять в назидание потомкам на особо выдающемся ухабе, беспомощно вращая в воздухе всеми четырьмя колесами. Тайцы махали руками, мы с Лесей махали руками, Кир дополз по неправильной с его точки зрения дуги до поворота и тоже сделал глаза по блюдцу. Где-то высоко ангелы сложили ручки в молитвенной позе и затаились.
Наверху мы совали спасителям деньги, спасители обижались и желали хорошего пути. Кир наконец понял, чего он пару минут назад избежал, и его, кажется, слегка потряхивало. Оставшаяся часть дороги была противной, местами очень противной, но до «бум-бум» ей было далеко. Когда Хонда выкатилась на участок, замощенный ровной мелкой плиткой, мы практически готовы были эту плитку целовать. Семь часов и 180 км пути, из них шесть часов пришлись на сотню по горам. Самое безумное и самое прекрасное приключение.